Не зарегистрирован
Зарегистрирован: 01.01.70
Рейтинг:
0
Отправлено: 26.12.13 23:31. Заголовок: Мне нужна твоя голова (Сын берсерка)
Появилось свободное время, накатила очередная волна берсеркомании... И какой фигнёй я занялся? Да, я таки стал писать фанфик по своей любимой манге. Давайте вместе посмотрим, что выйдет из этой фигни. Мне не привыкать к писательству - я пишу каждый день, и у меня есть сценарий. Так что, глядишь, это не очередное мертворожденное существо. Что ж, поживём - увидим. Буду публиковать по "чайной ложке" в день. Читайте, комментируйте. Поехали. 27 декабря 2013 года. 0:19 Скрытый текст
Наступает день – и все страхи уходят. Если светит солнце, то бояться нечего, ведь от тьмы остаются только слабые тени, а голоса, раздающиеся в ночи, утихают. Пока не начнётся закат, люди становятся более прозаичными в своих страхах. Правда, они не знают, что всё то, что можно увидеть и услышать ночью, никуда не исчезает. Оно просто уходит в другое место. Так уж устроен мир – если в одной половине наступает день, то в другой приходит ночь. И тогда бояться придётся тем, другим, кто живёт по другую сторону. В такое время, когда никого ничем не удивишь, всё же случается видеть вещи, которые могут поставить в тупик. Это сущая мелочь: скажем, внезапно обрывающаяся цепочка следов в грязи. Но она всё же привлечёт к себе внимание проезжающих мимо людей и, возможно, даже заставит их рассмеяться. А затем они пойдут дальше по своим делам и всё забудут. С чего это им задумываться о такой чуши, когда из леса лезет всякое тварьё, похотливое до местных женщин? Или когда принцесса Мидланда вдруг оказывается помолвленной с каким-то сверхъестественным хреном, новоявленным мессией (который, чего уж там греха таить, больше похож на бабу, чем его наречённая)? Или, скажем, когда в наместники сажают какого-то урода, который и не человек вовсе? И, что хуже, этот урод очень любит человеческое мясо. А затем вдруг приходит здоровенный одноглазый мужик, убивает этого наместника к чертям собачьим и куда-то сваливает, попутно переругиваясь с воображаемым собеседником. И разве после этого можно удивиться каким-то следам в грязи? - Хы, взял и пропал, - усмехнулся мужик на скрипучей телеге, проезжая мимо. – Шёл, шёл, и на тебе - исчез. - Видал, как соколы живность в степи ловят? – отозвался его товарищ. – Мож, и его так? - Хы, - снова усмехнулся мужик. – Упаси Боже от таких соколов. Сейчас у них всё было хорошо: солнце ярко светило с неба, тварьё пряталось в лесу, а новый наместник хоть и был уродом не лучше предыдущего, человечину всё же не жрал. В каком-то плане жизнь была даже неплоха. Что ж, их черёд бояться пока что не пришёл. Сейчас они ехали по раскисшей после дождя дороге и смеялись, не допуская мысли, что в такой солнечный день можно чего-то бояться. Придётся привыкнуть к той мысли, что всё отбрасывает свои тени. Кому-то хорошо здесь? Значит, иному будет до тошноты плохо в другом месте. Забавно, пожалуй, что это «другое место», с точки зрения трёх координат, находилось там же, где телега боронила грязь своими колёсами. Но если взять немного вверх по четвёртой оси координат, то можно обнаружить, что мир перекрасился в чёрно-белые тона и полнится теми самыми жуткими голосами, которые люди слышат по ночам. На время дня страх переселился сюда. Здесь можно было увидеть, что цепочка следов не оборвалась; она тянулась до обочины, и на придорожном камне виднелись следы грязи, будто об него чистили сапоги. Чуть дальше, под сенью серых деревьев, на белой земле горел чёрный костёр. Человеческая фигура склонилась над тёмным пламенем, впитывая тепло. Огонь не обжигал его, но и не грел в достаточной мере. Из молочной мглы этого призрачного мира шёл холод, и этот холод был живым. Он разговаривал на разных языках, он обладал множеством голосов. И все они повторяли одно и то же: «Мы идём». Тёмные глаза с ненавистью посмотрели в серую чащу. Ад приближался – его собственный ад, на который обречены все, кто пошёл наперекор судьбе. Настоящая мука, без шанса на передышку. Избавление могло быть одно – смерть. Но пусть лучше подохнут они – мучители из призрачного тумана. Он с радостью им в этом поможет.
Довольно трудно гоняться за тем, кто ночью ходит по твёрдой земле, а днём отправляется в другое измерение. Последний, кто рискнул отправиться за ним, не вернулся - может, его убили, а может, утащили в бездну демоны. Сгинуть там было очень легко. Вечно движущийся мир обладал коллективным сознанием и не терпел ничего инородного. Если ты переступаешь порог и оказываешься в месте, похожем на рисунок тушью, то будь готов к тому, что тебя поглотят и сделают частью целого. Те немногие, кто являлся в том мире личностями, таковыми на самом деле не были. Их создал тот самый мир и вложил в них свою волю. Они были просто воплощениями желаний и стремлений Тёмной Сущности, которая пряталась в тенях. Разница лишь в восприятии, а суть одна. К исключениям можно было отнести разве что странного рыцаря, который носил шлем в форме черепа. Но он так редко появлялся в этом слое восприятия, что его либо игнорировали, либо считали гостем из другой тени. В конце концов, мир многослоен и Идея Зла не сидит в каком-то одном измерении. Но, когда Фемто переродился в Мессию, то в нежной ткани идеального мира появилась раздражающая песчинка. Это была маленькая, искалеченная жизнь, которая была обречена раствориться в общем потоке бытия. Но Апостол-Бехелит проявил жалость – он умел жалеть и даже считал свои мотивы благородными, хотя менее чудовищными от того они не были. И эта маленькая жизнь под его началом стала частью нового, идеального мира. Апостол сгинул, выполнив свою задачу, и освободился от ответственности за дальнейшее. А его столь некстати проявленная жалость, между тем, упорно разрушала плоды его трудов. Это было неслыханно – никто не мог оторваться от Судьбы, от Единой Сущности. Будь ты хоть перст Руки Бога – ты всего лишь воплощение чужой Воли. А те, кто шёл наперекор, просто погибал. Так гибнет, высыхая и разлагаясь, отсечённая плоть. И поэтому никто не мог понять, почему же крохотный огонёк вышел из-под контроля и шёл наперекор всему, при этом оставаясь при силе и в своём уме. Это не нравилось никому. За бунтарём шла погоня.
Творческое садо-мазо продолжается. 9 марта Скрытый текст
- В том, как ты покровительствуешь другим, всегда было нечто... – Слэн облизнула губы. – Трогательное. Несколько секунд прошли в полной тишине. Собеседники продолжали буравить друг друга взглядом. - Из-за тебя я не могу войти во дворец, - задумчиво сказала Слэн. – Но, раз ты пока стоишь здесь, то, может, мне стоит навестить Чёрного Мечника? Рыцарь-Череп спокойно отреагировал на блеф: - Он будет рад тебя видеть. Опять молчание. Слэн вздохнула: - Что ж, ты никогда никому не уступал. Твоё упорство вошло в легенды, но... – она растянула в улыбке полные губы. – Если мальчик сам меня позовёт, то я смогу придти. - Это его выбор, - ответил Рыцарь-Череп. Слэн заливисто рассмеялась, запрокинув голову. - Ну что же, - промурлыкала она. – Тогда мне нужно просто чуточку подождать. Она развернулась и, покачивая бёдрами, неспешно удалилась во тьму. Вездесущая чернота жадно поглотила её силуэт. Рыцарь-Череп продолжал недвижимо стоять у границы.
Боль. Она жжётся раскалённым железом, кипящим гейзером выбрасывает тебя из глубин забвения. Её иглы пронзают всё тело при каждом вдохе, однако ты снова дышишь полной грудью. Боль возвращает к жизни. Он давно усвоил это нехитрое правило: если чувствуешь боль, то, значит, ещё можешь бороться. И сейчас он действительно чувствовал боль, навязчивую и неослабевающую. Смерть вновь отступила на два шага назад и замерла в ожидании – самое терпеливое существо на свете. Тело, хоть и с трудом, но повиновалось. Кости срослись, раны худо-бедно затянулись; даже вывихнутое плечо встало на место. Самоисцеление... Первое, чему он научился в своём жизненном пути. И пусть всё тело сейчас напоминало скверно заштопанную тряпичную куклу, кое-какие силы всё же вернулись – по крайней мере, достаточно для того, чтобы подняться на ноги.
Отправлено: 10.03.14 20:06. Заголовок: Когда я, наконец, сд..
Когда я, наконец, сдохну, то хочу, чтобы над моей могилой поставили гигантский чёрный обелиск и высекли на нём этот фанфик. Думаю, причиной моей смерти станет именно он.
Апостол валялся на полу грудой серого мяса – мёртв, маску смерти не спутаешь ни с чем. Массивное тело вывернуто в последней судороге, рот раскрыт, из-за частокола острых зубов вывалился язык. Порезы, оставленные осколком меча Рыцаря-Черепа, были окружены чёрными пятнами, плоть там ссохлась и крошилась. Он поглядел на собственные руки – раны затянулись, однако чёрные пятна всё ещё не рассосались, пальцы по-прежнему охватывал отёк. Ему повезло, что он вообще остался при конечностях. Вокруг валялись трупы – на этот раз действительно мёртвые: недвижимые мешки из сухой кожи, набитые трухлявыми костями. Метки больше не горят, никто уже не шевелится. Кладбище вернулось в свой естественный вид. Никаких злобных тварей. Это открытие радовало. Может, оно и поднимало новые вопросы, но на них не хватало ни сил, ни настроения. Ни о чём более не думая, он пошёл, заплетаясь, к двери. Шаркающие ноги расшвыривали кости; он пинал трупы со мстительным удовольствием. Перед глазами плыло. Он споткнулся о какой-то валун, едва не упал. Брошенный на пол взгляд обнаружил, что это не простой булыжник, а голова от статуи. В заволочённых паутиной чертах промелькнуло что-то знакомое. Повинуясь смутному порыву, он присел, сорвал паутину непослушной рукой. Женское лицо посмотрело на него знакомым томным взглядом; изъевшее камень время не смогло смазать изящных черт: тонкий нос, раскосые глаза, насмешка на пухлых губах. Порочно-сладостное, с каплей демонизма – выражение лица Слэн нельзя было спутать ни с чем. Если бы не боль в едва сросшихся рёбрах, он бы рассмеялся. Слэн… Это она – та самая женщина Гейзерика, чья жадность свергла его с престола и разрушила завоёванную кровью империю. Из всех женщин на земле – именно Слэн. Это походило на пошлый анекдот, на глупую, безвкусную шутку. Это её голос слышался здесь, и это она оставила его один на один с апостолом, изгнав Рыцаря-Черепа. Да, это и её дворец тоже. Забавно до тошноты. Он оказался в эпицентре семейной свары и теперь заперт в каменных стенах, пока бывшие супруги выясняют отношения. Наверное, когда удастся отсюда выбраться, можно будет над этим посмеяться.
Он услышал тихий шорох – вкрадчивый, ненавязчивый скрежет металла о камень. Готовясь к новому нападению, он напряг мускулы. Но к нему пришёл не враг. По каменным плитам полз, извиваясь, словно серебряная змейка, осколок меча – тот самый, которым был убит апостол. Полоска стали остановилась перед новым хозяином и приняла прежнюю форму. На миг показалось, будто со сверкающей поверхности смотрит множество глаз – но затем видение пропало. Он усмехнулся и, сам не зная зачем, спросил: - Хочешь пойти со мной? Он неуклюже поднял осколок. Лезвие кратко сверкнуло, зажатое в опухших пальцах. Теперь оно ощущалось совсем по-другому – оставаясь острым на вид, оно удивительно легко касалось его плоти; заточенные края больше не оставляли порезов. Должно быть, осколок признал нового владельца – может, запомнил вкус его крови... или просто получил приказ от Рыцаря-Черепа. Что ж, было приятно думать, что именно Рыцарь-Череп помогает ему. Иначе, если мертвецы успокоились не его стараниями, то… лучше не размышлять на эту тему. Он убрался прочь из-под багрового неба и стоячего взгляда гигантского ока – обратно во мрак дворца, в окружение немых статуй и обветшалой роскоши. Как затравленный, израненный зверь, что ищет тёмный угол. Его мучили усталость, голод и жажда.
- Какая ирония, - на точёном лице Слэн появилась улыбка. – Мальчик остался без врагов. Её обнажённая грудь соблазнительно заколыхалась в такт смеху. - О горе, горе, - произнесла Слэн с притворным отчаянием. – Совсем один, в этом страшном и тёмном дворце… Она бросила хитрый взгляд на Рыцаря-Черепа, бесстрастно наблюдавшего за ней: - И без еды… Слэн вновь издала хохочущую трель.
- Он может победить любого врага, но вот своё отчаяние... – она медленно облизнула губы. – Своё отчаяние он не победит. Страх не разрубишь мечом. Не правда ли, милый?
Бездна смотрела на него с неким злорадным безразличием, словно осознавая своё превосходство над ним. Он стал на краю: там, где заканчивались выщербленные временем каменные плиты, начиналось багровое ничто; лишь немигающий глаз продолжал смотреть сверху. Больше некуда было идти. Дальше начиналась Воронка. И даже если бы ступеньки, ведущие вверх, в Башню, были целы, то вряд ли он смог бы по ним подняться. Этот дворец – пузырь посреди Ничто. Безжалостно выхваченный из реальности кусок. Дальше пути нет. Обрыв. А тело, между тем, слабеет, желудок терзают голодные боли. Сколько времени прошло – он не знал; приходилось считать промежутки бодрствования между мгновеньями беспокойного сна. С тех пор, как он очнулся рядом с трупом апостола, он трижды забывался в тяжёлой дрёме. А всё остальное время бродил, искал... Но ничего, кроме мёртвого камня, не нашёл. А тело в обмен на свой невероятный метаболизм требовало пищи – много, много пищи. Но он ничего не мог дать ему, и вот заживающие раны вновь начали болеть, чресла утратили силу, и даже ум погрузился в тягучую горячку, которая, как трясина, затягивала всё глубже и глубже. Там, вдалеке, апостол гнил с прочими мертвецами. Он даже не прикоснулся к нему –знал, что плоть демонов выжигает внутренности и отравляет ум. Когда-то он в приступе жестокости освежевал преследующего его Пса Войны. И выбросил мясо в канаву, когда желудок отверг первый же откушенный кусок. Даже голод лучше, чем плоть демонов. И теперь, всё, что ему оставалось – это пить воду из колодца да глотать вековую пыль. И ходить, как заведённый, по дворцу в бесплодных попытках отыскать выход. Желудок буквально выворачивался, обжигался голодом. Чтобы хоть как-то унять эту резь, он пытался пить воду в огромных количествах. Но, в конце концов, его вырвало. Он мог обмануть врага, но не себя.
И отчаяние продолжало убивать его – медленно, незаметно. Некий враг взял его на измор, и до этого врага уже не дотянуться мечом. Интересно, что убьёт его быстрее: голод или безумие? Ведь так легко сойти с ума во мраке, в плену каменных стен. Надежд на изменения нет. Только смерть. Чтобы отвлечься хоть ненадолго, он забился в одну из тесных комнатушек и лёг прямо на пол, вытянув гудящие от усталости ноги. Одолеваемый слабой, но неувядающей тоской, он, тем не менее, довольно легко заснул. Но блаженной темноты забвения не познал. Вместо этого явился сон – багровый, словно небо над дворцом. Женская фигура выплыла из красной дымки; чёрные крылья грациозно расправились за её спиной. Тёмные глаза посмотрели с усмешкой. - Тебе плохо, мой мальчик? – поинтересовалась Слэн, изящно выгибаясь и демонстрируя свои формы. Он не ответил. Со своими видениями он никогда не разговаривал. - Бедный, - Слэн подпустила в голос на удивление убедительные сочувственные нотки. – Твои страх и отчаяние… Наверное, тебе было бы легче, окажись рядом настоящий враг, но… Она вздохнула. - Он не хочет выпускать тебя, - произнесла Слэн, состроив скорбную гримаску. – Он всегда был жадным, мой муженёк… Тонкая рука потянулась к нему, словно намереваясь дотронуться, но остановилась на полпути. - Знаешь, мальчик, - на лицо Слэн вновь вернулась обворожительная улыбка. – Тебе нужно лишь позвать меня. Позови – и я заберу тебя отсюда. Она подмигнула ему, обронив щебечущий смешок, и сон завершился. Вместо него пришло долгожданное забвение. Но, проснувшись, он не ощутил ни покоя, ни прилива сил. Отдых не принёс ничего, кроме новой волны отчаяния.
Отправлено: 17.03.14 21:36. Заголовок: События данного отры..
События данного отрывка происходят спустя две недели после предыдущего опубликованного фрагмента. Приятного чтения. 17 марта Скрытый текст
Кто-то кричит. Знакомый голос. Его голос. Может, это показалось во сне? Потому что кричать по-настоящему он уже не способен. Голодная боль уже не терзает, она медленно убивает; кажется, будто внутри возник вакуум, который засасывает в себя содержимое грудной клетки. Ощущения такие, словно ещё чуть-чуть – и каркас из рёбер сломается и обрушится во всепоглощающую пустоту. Желудок агонизирует, переваривает сам себя. Тёмный дворец, ненавистная нора. Руины с вонючими трупами. Равнодушное багровое небо. И этот чёртов глаз, что непрерывно пялится на него свысока. Они все смеются над ним. Знают, что он сходит с ума. Итак, что всё-таки доконает его быстрее: голод или безумие? Эти стены сжимают его в себе уже… сколько? Может, уже месяц? Вряд ли. Но уже очень долго. Слишком, чёрт его возьми, долго – достаточно, чтобы свихнуться… Свихнуться и придумать ТАКУЮ вещь. Но, если подумать, то какая разница: умереть в трезвом уме или умереть свихнувшимся? Он с яростью ударил кулаком в стену. Бессмысленный и глупый жест. Тем не менее, он спровоцировал старую, хорошо знакомую ненависть. Внутри, на месте лютующей пустоты снова загорелся пожар – слабый пока что огонёк, что греет едва-едва. Но ничего. Скоро разгорится и запылает так, что ничем не погасишь. Осколок меча блеснул в узкой полоске света, сочащейся сквозь трещину в потолке. На стальной поверхности вновь открылись глаза. - Чего вылупился? – он с раздражением встряхнул осколок. – Или у тебя идеи получше? Ответа, разумеется, не последовало. - То-то же, - он прижал острие осколка к коже чуть ниже запястья и надавил. Однако кусок стали продолжал пялиться множеством криво посаженных глаз, явно не желая вонзаться в плоть хозяина, как бы тот ни нажимал. - Ну давай уже! – рявкнул он в приливе раздражения. Глаза на осколке исчезли, словно тот смирился с безумием владельца. Лёгкий нажим – и железка на удивление легко проскальзывает под кожу, даже не причиняя боли. Осталась маленькая, совсем не кровоточащая ранка – словно царапина, одна из многих на измученном теле.
Отправлено: 21.03.14 20:57. Заголовок: Прошу прощения за та..
Прошу прощения за такие длинные перерывы, но у меня случилось обострение таких вредных привычек, как работа. Впрочем, отдых пошёл на пользу, и сегодняшний отрывок родился на удивление легко. И вообще, финал уже близко, а это окрыляет.
Всё. Пора. Можно, конечно соврать себе, будто пути назад нет, но... путь для отступления всё же имелся – но куда? Обратно в этот каменный мешок с разлагающимися трупами? Нет смысла обманывать себя. Он вздохнул, выдержал паузу, собираясь с силами, а затем крикнул: - Хорошо! Твоя взяла, чёрт возьми! Сдаюсь! Дворец ответил ему издевательским эхом. Несколько неуловимых мгновений голос отражался от стен, а затем, словно уязвлённый своей беспомощностью, затих. Но что-то словно бы шевельнулось в темноте – неуловимое, насмешливое. Его определённо слышали. - Говорю же: сдаюсь! – снова заорал он. – Что тебе непонятного? Опять молчание. Но, похоже, оно содержало намёк – он уловил его какой-то частью восприятия. - Я сдаюсь, Слэн, - проговорил он уже тише. – Сдаюсь на твою милость. Последние слова ещё не успели слететь с губ, как в ушах зазвучал знакомый женский голос: - Не убивайся так, мой сладкий. Просто я не могу поверить своим ушам. Тьма перед ним материализовалась в нечёткий фантом. Призрачная Слэн дотронулась до его лица. Её касание было неосязаемым, пахло застарелой пылью: - Слышать подобные слава от таких, как ты... Такое случается редко, мальчик мой. Я просто наслаждаюсь моментом. - Чего тебе ещё надо? – его голос вновь начал срываться на рык. – Или это такая шутка? Вы, апостолы, любите шутить. - М-м-м, такой горячий, - фантом засмеялся; по его зыбкой поверхности пробежала рябь. - Для того, кто сдаётся в плен, такой пыл непозволителен, но... Призрак нагнулся и томно выдохнул ему в лицо застоявшимся воздухом: - ... мне это нравится. Этот жар, что от тебя исходит... Он может разогнать любой холод.
Отправлено: 22.03.14 22:14. Заголовок: Я иду к развязке, и ..
Я иду к развязке, и семимильными шагами. Пора нанести последний удар и надругаться над трупом. Так что сегодня опубликую больше положенного. Во имя Великого Правосудия.
Он стоял и молча ждал. Набор ответных реплик иссяк; разговаривать с апостолами, равно как и с Рыцарем-Черепом, было невозможно – они жили в своём мире и слышали только самих себя. Оставалось лишь ждать, когда это демоническое отродье наиграется и сделает следующий ход. - Итак, мальчик, - фантом Слэн томно облизнул губы. – Чего же ты хочешь? - Забери меня отсюда, - ответил он. В ответ раздался смешок. - А взамен? – кокетливо поинтересовался призрак. - Всё, что хочешь. - О? – Слэн коснулась пальчиком полных губ. – Даже... голову своей матери? Своего отца? - Можно подумать, ты дашь мне нарушить слово, - мрачно отозвался он. Слэн опять захохотала. Ему захотелось разбить ей лицо, расколоть голову. Захотелось так сильно, что кулаки сжались сами собой. - Злость... я обожаю злость, - вкрадчиво сказала Слэн. – Итак, мой сладкий... Фантом вновь приблизился к его лицу, словно намереваясь поцеловать: - Ты даёшь мне слово? - Да, - ответил он сухо. - М-м, - Слэн, словно в экстазе, стиснула в ладонях полушария грудей. – Это... великолепно. Такая сильная воля – и вдруг подчинение... Её шелестящий шёпот коснулся его уха: - Ты действительно отчаялся, я это чувствую. Фантом отстранился, окинул его лукавым взглядом. - Я хочу тебя, - произнесла Слэн сладким, беззаботным голосом. – И твоего отца. Ты отдашь его мне. - Хорошо, - произнёс он, чувствуя, как внутри закипает новая ярость. - Его женщина... Твоя мать, - Слэн хитро сощурилась. – Я хочу её смерти. На глазах у твоего отца. Он открыл рот, однако слова произнеслись не сразу, словно застряли в горле: - Хорошо. Призрак вновь затрясся в смехе. - Как легко ты соглашаешься... – промурлыкала Слэн. – Думаешь обмануть? - Хотел бы, - буркнул он. - Ты умный, - фантом Слэн вновь неосязаемо коснулся его. – Понимаешь, что не обманешь. Хотя и надеешься. Он промолчал, сверля призрака взглядом. Но Слэн встретила его молчаливый гнев очередным всплеском мелодичного смеха. - Сейчас мы скрепим договор, - прошептала она. – И ты выполнишь всё, что обещал. Он поколебался, прежде чем ответить в третий раз: - Хорошо.
Отправлено: 23.03.14 23:31. Заголовок: Трансляция на платно..
Трансляция на платном канале продолжается. 24 марта, 0:29 Скрытый текст
Он поколебался, прежде чем ответить в третий раз: - Хорошо. Мрак внезапно расступился перед ним; фантом исчез, как и сор на полу. Помещение вдруг обрело свежесть и новизну. Появился некий шик, присущий дворцу. Настенные подсвечники вновь засияли, в них появились розовые свечи. Венчавшие их шаловливые огоньки наполняли комнату мягким светом – не ярким, а чуть приглушенным, располагающим к дрёме. - Разденься, - сладко прошептал в ухо голос Слэн. – Ты же ничего от меня не прячешь? Оружия, например? Он стянул с себя лохмотья, в которые превратилась его одежда, и, обнажённый, выпрямился во весь рост. - Ну? – позвал он. Несколько секунд комната отвечала глумливой тишиной, но затем перед ним появилась, отбрасывая круг из теней, полностью обнажённая женщина. Слэн медленно облизнула губы. Её глаза неотрывно следили за ним. - Пора заключить договор, мой милый, - она протянула к нему руки. – Иди ко мне. Он шагнул вперёд. Слэн медленно, не переставая смотреть ему в глаза, обхватила его за шею и прижала к себе. Он вздрогнул – от того, насколько живой и горячей была её плоть. Совсем как у человека. - Как же ты горишь, - выдохнула Слэн, запуская пальцы ему в волосы. – Я знаю, у тебя ещё есть силы на меня… Ведь есть, милый? И в этот же миг их губы слились во влажном поцелуе – жадном, страстном до боли. Он ощутил, как по телу пробегает истома, как начинает кипеть кровь. Своим поцелуем Слэн будто передала ему часть своей вечной похоти – теперь он дрожал и, хоть и отказывался это признать, желал эту женщину, хотел её.
Он так и не понял, как они очутились на полу. Слэн лежала под ним – сгусток страсти и вожделения, разгорячённое тело, каждый изгиб которого молит о поцелуе. Её частое дыхание щекотало уши, горячими толчками обжигало ему щёку. Шелковистая кожа источала слабый аромат, от которого можно было сойти с ума. Он хотел её. Вишнёвые губы Слэн разошлись, приоткрывая идеально ровные белые зубы. - Не сомневайся, - шепнула она ему на ухо. И он утонул в удовольствии. Сладкий плен, который сковывает прочнее стальных кандалов. Здесь нет цепей, замок только в твоей голове. И как же прочен бывает он порой… Он двигался, не контролируя себя; каждый толчок отзывался импульсом неимоверного, грозящего свести с ума блаженства. Женское тело под ним извивалось, раздувая пожар в домне похоти. Слэн, обвив его руками за шею, вкрадчиво прошептала: - Да… Именно так. Я заставлю тебя… На миг она прервала свою речь жарким поцелуем. Когда их губы оторвались друг от друга, издав влажный звук, Слэн произнесла с блаженной улыбкой: - Я заставлю тебя сделать то же самое со своей матерью… Прежде, чем убьёшь её. Даже если бы она не сказала этого, он всё равно впал бы в ярость. Отцовский дар, перешедший по наследству, был всепроникающим, ничто не могло его затмить. И дар этот – ненависть. Ненависть к тем, кто причинил тебе боль. И он точно знал, кто его враг. Даже сейчас, в путах неземного удовольствия, он помнил свой замысел. И был готов претворить его в жизнь. Он заглушил речь Слэн, впившись ей в губы с новым поцелуем. Её тело призывно выгнулось ему навстречу. Будто бы в порыве страсти, он обхватил любовницу за шею. Пальцы нащупали рану – прокол, где покоился осколок бехелитового меча. Может, это было иллюзией, но на миг внутри что-то обожгло, словно осколок пробудился от спячки и приготовился к действию.
Отправлено: 01.04.14 21:23. Заголовок: Без ног, без руки и ..
Без ног, без руки и глаза я ползу к финалу. Решил всё-таки описать яой между Гатсом и Гриффитом. 1 апреля Скрытый текст
Странно, но боли не чувствовалось со всем. Может, дело было в чарах Слэн, но, когда пальцы погрузились в прокол, не ощущалось ничего, кроме онемения. На каменные плиты заморосили капли крови; осколок, высвобождаясь из темницы плоти, слабо блеснул в свете свечей. - Не-е-ет, - протянула Слэн сладким голосом, когда его движения замедлились. – Останавливаться нельзя. Продолжай. Ты же сам этого хочешь. Её ногти впились ему в спину, оставляя кровоточащие борозды. Дыхание Слэн участилось. Она подняла голову, укусила его за подбородок, затем впилась в губы, запуская внутрь длинный язык. Спустя несколько секунд они отстранились друг от друга, переводя дыхание; между их ртами повисла ниточка слюны. - А теперь скажи, - прошептала Слэн. – Скажи: что тебе нужно? Он облизнул губы. Его голос, внезапно набравший силу, разрубил плотный воздух, как лезвие топора: - Мне нужна твоя голова. Пальцы вцепились в женские волосы, рванули изо всех сил. Голова Слэн дёрнулась назад, обнажая белое горло. С её лица ещё не успел сойти туман похоти. Осколок свистнул в воздухе; блестящая сталь пропахала в изящной женской шее глубокую борозду. Он ожидал чего угодно – адского огня, обжигающего холода, потоков тьмы и прочего мракобесия. Но отнюдь не крови – горячей, красной, человеческой крови. Она хлынула густым потоком, обожгла ему руки. Слэн широко распахнула глаза. Она не успела даже вскрикнуть, как осколок рванулся вниз и погрузился в податливую плоть. Сталь беспощадно рассекала мышцы и кожу, плоть у порезов чернела и крошилась. Женское тело билось в конвульсиях.
Слэн что-то заклокотала; её широко распахнутые глаза загорелись красным огнём. Пол и стены затряслись. Через сетку трещин, расползавшихся на каменных плитах, пробился красный свет. Откуда-то издалека донёсся знакомый воющий хор. Воронка спешила на помощь к своей хозяйке. Слэн неуклюже вцепилась в лицо мучителя, пытаясь ногтями выцарапать ему глаза. Но он продолжал рубить; стиснув зубы до скрипа, до крови из дёсен, терзал женскую плоть. Удар, ещё удар. Осколок противно хлюпал в мясе – кажется, несколько раз задел позвоночник. Изо рта Слэн непрерывным потоком лилась кровь; её мышцы были напряжены так, что казались высеченным из камня. Длинные ногти яростно царапали кожу на его лице. Осколки каменных плит отошли от пола, поднявшись куда-то ввысь. Из образовавшихся провалов полезли чешуйчатые тела. Светящиеся глаза неотрывно смотрели на два человеческих тела, сплётшихся в жуткой смеси сладострастия и убийства. Из разинутых пастей капала дымящаяся слюна. Лавина чудовищ замерла на миг, готовясь к рывку, и… так и не сдвинулась с места. Теперь десятки голодных глаз смотрели не на потенциальную жертву – их взгляды были прикованы в возникшей из ниоткуда из рослой фигуре в доспехах. Оскал на равнодушном лице вселял страх и нерешительность в скудные звериные умы. Рыцарь-Череп встал на стражу. Голоса Воронки стихли, твари прекратили рычать. Теперь стали отчётливо слышны хлюпающие звуки рассекаемой плоти, треск и хрипы. А затем по дворцу раскатился крик – мощный, яростный, полный триумфа. Сын берсерка, нагой и окровавленный, поднялся со своей жертвы. Тело женщины всё ещё слабо подёргивалось на полу, но головы уже не было – сочась последними каплями крови, она висела на прядях волос, зажатых в руке победителя. Мышцы на лице Слэн корчились в судорогах. Он поднял свою добычу ещё выше, чтобы все видели её – голову апостола Руки Бога. И вновь закричал, пронзительно и страстно. Это был его манифест.
Это был его манифест. Доказательство его силы и доблести. Его победы. То, что добыто кровью и страданиями. И никогда ещё он не был близок к безумию, как сейчас. Твари, не сводя глаз с отрезанной головы, попятились. Во мраке началась возня; спутываясь в тесный клубок, множество тел заползали обратно в разломы в полу – словно змеи в норы. Некоторые оглядывались на фигуру Рыцаря-Черепа и, в приступе смутной паники, бежали к щелям по головам соплеменников. Так они и схлынули, словно чёрная вода в разбитой чаше – неуловимо, стремительно, безвозвратно. Когда последний демон юркнул в разлом, трещины затянулись, словно раны. Участки пола встали на место, каменные плиты обрели былую целостность. Свет в помещении померк; всё вернулось к прежнему облику. Лишь обнажённое женское тело в луже крови осталось напоминанием о том, что произошло. Внезапная тишина надавила на барабанные перепонки – с силой, до боли. Ему вновь захотелось закричать, но горло исторгло истерический смех. Сначала глухой, почти клокочущий, этот хохот набирал силу, волнами поднимаясь из живота и сотрясая тело. Он уносил с собой боль, напряжение и отчаяние. После него остались лишь пустота – и маленький неугасаемый огонёк где-то внутри. Он со звоном выронил осколок. - Ты ведь не ревнуешь? – отчаянная и от того безвкусная попытка сострить спровоцировала новый приступ смеха. Но тело, донельзя ослабевшее и усталое, подавило этот порыв. Пришлось ограничиться сухим покашливанием. - Случилось то, что должно было случиться, - отозвался Рыцарь-Череп, равнодушно рассматривая его. – Она никогда не считала нужным контролировать свои алчность и похоть. Она бы нашла свою смерть в любом случае – со мной, с твоим отцом... или с тобой. - Значит, это взаправду? – он разжал пальцы; голова Слэн с глухим стуком упала рядом с телом. – Это была действительно она? Не воплощение? Не фантом? - Договор скрепляют лично, - сказал Рыцарь-Череп. – Именно поэтому апостолы Руки Бога не заключают подобных сделок с людьми, хоть и могут. Но ей... Ей всегда хотелось большего, чем у неё было. Такая бесстрастность могла рассмешить. Ох уж эта вечная невозмутимость стороннего наблюдателя... Он встретился взглядом с горящими глазами Рыцаря-Черепа, а затем со вздохом опустился на пол, привалился к стене. Горячка схлынула, вместо неё пришёл холод, грызущий нагое и окровавленное тело. Мозг оказался на границе забытья; мысли с трудом пробивались сквозь патоку апатии. - Я убил Слэн, - произнёс он, просто чтобы убедиться в реальности этого мига. – Обманул и убил. - Да, это действительно так, - подтвердил Рыцарь-Череп. – Теперь ты стал перстом Длани Человека. Ты не просто рыба, что выныривает из воды. Ты смог преломить лунный свет, что падает на её поверхность.
- И что теперь? – спросил он после недолгой паузы. Из полумрака протянулась рука в латной перчатке. Отблески от горящих глаз Рыцаря-Черепа плясали на металлических пластинах. - Теперь ты можешь уйти отсюда.
Эпилог
Натренированное в долгих и опасных путешествиях чутьё подсказывало: что-то не в порядке. Не опасность, нет. Просто кое-что находится не там, где должно быть. Словно бы в эту ночь всё стало несколько... иначе. Словно бы мировой порядок хоть на чуточку, но всё же изменился. Ширке вылезла из-под одеяла. Босые ноги коснулись дощатого пола; по телу, привыкшему к теплу постели, пробежала мелкая дрожь. Ширке набросила плащ поверх ночной рубашки и вышла из каюты. Иварелла, приютившаяся на стопке одежды, не заметила её ухода. Казалось, всё было спокойно. Фарнеза и Каска, что делили одну комнату с Ширке, мирно спали, обнявшись, словно сёстры-близнецы. За стеной пыхтел Изидоро; к его шумному сопению примешивалось едва различимое дыхание Серпико. Пака нельзя было расслышать, но он, скорее всего, был рядом с Изидоро – и точно так же дрых без задних ног. Ещё только проскальзывая в дверь, Ширке точно знала, кто является нарушителем ночного спокойствия. Каюта Гатса пустовала. Простыни слегка смяты, одеяло отброшено в сторону. Одежда нетронута, в углу скалит волчью морду Доспех Берсерка. Но меч и протез отсутствуют. Ширке притворила дверь и, стараясь поменьше шуметь, пошла к лестнице. Ступеньки легонько заскрипели под её весом. Наверху, в дверном проёме, темнел клочок неба, тронутый россыпью белых звёзд. Ночь встретила Ширке холодным ветром. Девочка поёжилась, плотнее закутываясь в плащ, и прищурилась. Впереди, в неверном свете единственного фонаря, выделялся рослый силуэт Гатса. И, на мгновение, Ширке успела увидеть другую фигуру, знакомый образ: массивные доспехи, голова-череп, чёрная накидка, колыхающаяся на ветру.
Стоило моргнуть, как видение исчезло. Ширке и Гатс остались на палубе одни. Теперь ночь не таила в себе ничего, кроме плеска волн да ветра. Идущая на убыль луна равнодушно смотрела с неба, горстями разбрасывая жемчужный свет. Окружение приняло прежний облик. Ширке подошла поближе. Босые ноги касались досок палубы практически бесшумно, но Гатс всё услышал. Он обернулся, посмотрел на Ширке единственным глазом: - Не спится? - Я не нашла тебя в каюте, - отозвалась она. Гатс кивнул в сторону, где недавно стоял Рыцарь-Череп: - Он хотел, чтобы я повидался кое с кем. - С кем? Гатс не ответил; он промолчал в своей типичной манере, как всякий раз, когда не хотел продолжать разговор. И всё же он не возражал, когда Ширке осталась вместе с ним. Они стояли рядом, апатично глядя за борт. Лунный свет падал сверху, добавлял седых прядей в шевелюру Гатса, заставлял переливаться холодным блеском протез руки. Только меч, Убийца Драконов, оставался чёрен, как окружающая его ночь. Монолит из металла поглощал свет и, казалось, сгущал темноту вокруг себя. Ширке давно заметила, что, если слишком внимательно смотреть на меч, то кожа начнёт покрываться мурашками. Было что-то зловещее в нём.
Впрочем, дело было не только в мече. За всё время, что они провели на корабле, Ширке так и не привыкла к морю. Днём водная гладь была безмятежной и спокойной, даже в шторм она не казалось такой устрашающей. А вот ночью волны наливались угрожающей чернотой, от которой невозможно было отвести взгляд. Даже лунный свет, казалось, тонул в них. Ширке по-прежнему боялась этого мрака, он бросал её в дрожь. Стараясь унять тревожное чувство внутри, она прижалась боком к Гатсу. Он ничего не сказал, только продолжал бесстрастно смотреть в воду, погружённый в свои мысли. Она не заметила, как задремала. Она проснулась лишь когда луну заслонила чья-то тень. С опозданием явилось то самое чувство, что разбудило её раньше этой ночью – пришло что-то необычное, но не опасное. Ширке открыла глаза. Она полулежала, привалившись к левому плечу Гатса. Выходит, она даже не заметила во сне, как он развернулся и сел рядом. Гатс сжимал в правой руке рукоять Убийцы Дракона. Он был напряжён, но не более обычного. Странно, но Гатс встретил нового гостя без опаски. Ширке прищурилась, рассматривая странного человека. Сходство с Гатсом моментально бросилось в глаза: жёсткие черты лица, острый подбородок, мощная шея. Но волосы мягкие, почти волнистые. Мешковатая рубашка, колыхающаяся на ветру, не скрывает мускулистого тела. Гордая осанка. Глаза смотрят уверенно, с некой долей любопытства. - Я видел тебя недавно, - сказал Гатс. – Ты был ещё мальчишкой. - Пришлось измениться, - ответил незнакомец. – В такое время выбирать не приходится. Голос его тоже походил на голос Гатса – ровный, уверенный, с лёгкой хрипотцой. Ширке зачарованно наблюдала за собеседниками. Всё это казалось сном. - Ты хотел поговорить, - сказал Гатс. Парень улыбнулся. - Да, есть кое-что, - ответил он. – Но ещё я просто хотел повидаться. Гатс поднялся на ноги и обошёл вокруг незнакомца, оглядывая его. - Подумать только, - произнёс он задумчиво, с ноткой тоски. – Ведь я хотел тебя убить. Прости. Парень пожал плечами: - Я не держу зла. На твоём месте, думаю, я бы поступил так же. Гатс вздохнул, думая о чём-то. Затем спросил: - Что теперь? Останешься с нами? - Нет, - ночной гость покачал головой. – После того, что я сделал, за мной идут все, даже Апостолы Руки Бога. У тебя и без этого хватает проблем.
На его лице появилась ухмылка – недобрая, циничная. Совсем как у Гатса. - Я пришёл показать тебе кое-что, - сказал он. На миг в левой руке ночного гостя сгустилась тьма. Пряди чёрного дыма сплелись, как клубок змей, а затем, дрогнув, рассеялись. Ширке вздрогнула – странный человек держал за волосы отрезанную женскую голову. Лицо, когда-то красивое, пошло пятнами и застыло в отвратительной гримасе. Из скривившегося рта высовывался синий язык. Ширке был незнаком этот облик; Гатс же застыл в немом удивлении. Его единственный глаз смотрел, не отрываясь, на жуткий трофей. - Это же… - прохрипел он. Парень ухмыльнулся ещё шире: - Да. Я убил её. Убил! – его затрясло в злом смехе. – Я не вру отец. Это её голова! Гатс оторвал взгляд от головы и посмотрел на ночного гостя: - Значит, ты можешь до них добраться. Можешь убить. Окал, исказивший его лицо, напоминал ощерившуюся волчью пасть – словно Доспех Берсерка. Ширке стало не по себе. Казалось, она физически ощущает волны злобного триумфа, исходящие от Гатса. - Поверь, - сказал ночной гость. – Это только начало. Он опустил руку с головой, поглядел по сторонам и вздохнул. - Мне пора, - сказал он. – Я не хочу, чтобы вас обнаружили. - Что ж... Если нужно идти – то иди, - ответил Гатс. – Только выбрось эту дрянь. Незнакомец ответил ему усмешкой: - Непременно. Он протянул свободную руку: - Можно? Я давно об этом мечтаю. Гатс крепко стиснул его ладонь в рукопожатии. Ширке показалось, будто она смотрит на две высеченные из камня статуи древних воинов. Они словно бы застыли на миг, глядя друг другу в глаза; лишь луна бросала отблески на их плечи. - До встречи, - сказал ночной гость и исчез. Ширке потребовалось моргнуть несколько раз, чтобы осознать ситуацию. Гатс же так и стоял, тупо глядя в участок палубы, где стоял странный человек. Когда с него, наконец, сошло оцепенение, он сжал в кулак руку и посмотрел на неё так, словно впервые видел. - Гатс, - тихо позвала Ширке. – Это… правда? Он действительно убил её? Гатс отреагировал с запозданием. Он вздохнул, бросил взгляд на маленькую спутницу, а потом устало опустился на палубу рядом с ней. - Странные происходят вещи, - сказал он наконец.
Отправлено: 10.04.14 21:12. Заголовок: Всё. Всё. Это сверши..
Всё. Всё. Это свершилось. 3,5 месяца, 143 084 знака, 38 страниц... И теперь это закончилось. Больше никогда не буду писать фанфики.
Если вдруг найдётся кто-то, кто это читал - надеюсь, что вам понравилось, и что моя писанина помогла вам хоть чуть-чуть скоротать время в ожидании новой главы "Берсерка". Спасибо вам за то, что были со мной.
Критикуя себя, могу сказать лишь, что, наверное, этот фанфик не заинтересует фанатов Берсерка - ведь здесь практически нет знакомых героев или знакомых мест. Но если заинтересует, то, значит, я старался не зря.
Для меня же это была превосходная литературная тренировка и ценный опыт.
Отправлено: 13.04.14 13:44. Заголовок: Прочитал. Ну что же,..
Прочитал. Ну что же, пожалуй, получилось и впрямь не плохо. Основная претензия - то, о чем я писал выше и что вы подтвердили сами - "Берсерка" не так много, хотя не сказать, что совсем мало. Так же выше упомянутые ООС-ные моменты, включая кстати и связь РЧ со Слэн, но там вообще ничего не ясно, с этими 216-летними перерывами он даже Войда не должен был при жизни знать. С другой стороны, пусть это, чем ООС в характерах (моя основная претензия к слэш-фанфикам про Г/Г). В общем, повторюсь - фанфик пожалуй удался. Будете выкладывать где нибудь еще (тот же фикбук)?
Отправлено: 13.04.14 17:22. Заголовок: Можно и выложить. Пр..
Можно и выложить. Проведу вычитку, исправлю ляпы, удалю повторения и лишние куски - и выложу. Будет интересно, что люди скажут (хотя вряд ли это будет что-то хорошее). Было бы забавно отправить это на какую-нибудь фандомную битву, но, скорее всего не примут либо из-за размера, либо из-за того, что фанфик ранее был уже опубликован.
P.S. Спасибо за похвалу. Без лишней скромности, я тоже считаю, что повесть (уже не рассказ) удалась. Когда-нибудь переработаю её в своё собственное произведение. ООС-ность появилась из-за боязни, что я просто не смогу достоверно описать характер Гатса. Я боялся завраться. Поэтому решил, от греха подальше, переложить своё видение на его сына. Пусть лучше будет такое ООС, чем полное дерьмо.
Отправлено: 13.04.14 17:36. Заголовок: Фанат На фандомную б..
Фанат На фандомную битву нельзя именно из-за того, что публиковалось раньше. Я правда использовал свои наработки на ФБ, но там было многое переписано (остались лишь сами факты).
Отправлено: 13.04.14 18:01. Заголовок: Да и Бог бы с ним. С..
Да и Бог бы с ним. Скажите по поводу самого фанфика: как с чтением, легко читается или нет? Потому что у меня до сих пор возникают сомнения. Фанфик писался очень трудно.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 202
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума